Волки скучились в стадо, овцы стаями рыщут. Холод в храме, а жар – суховеем с кладбища. Даже солнце, и то в темноты ореоле. И, как опухоль, здесь разрастается горе. Здесь любовные узы податливо ломки, безъязыкая совесть не мучит подонков. Здесь "душа" от "душить", а "судьба" от "не сбыться". Здесь посты да кордоны, отсюда не смыться. Здесь на лести блестящую патоку падки, милосердие только в кредит и за взятки. Здесь гремучая смесь страха, злобы, уродства – человечины масса – народом зовётся. Здесь нужны аусвайс или римская тога гражданину – подобию образа Б-га. Этот Б-г создал мир без провинций у моря – без провинций у моря, без права покоя. Только старость кислинкой цепляется едко, вот лицо – не лицо, а подобие слепка, вот на маске предсмертной – блевотины пена, констатация смерти и всхлипы Шопена.
|